Турнир - Страница 27

— Мальчишку? — расхохотался монах и, обернувшись к своим бойцам, коротко приказал: — Арестовать!

Глава седьмая

Дубовая, с железными полосами дверь закрылась с противным скрежетом, и в лицо плеснула волна удушливого запаха потных тел. Несколько мгновений Вовка стоял на пороге, привыкая к тусклому полумраку, и, сделав шаг вперед, вежливо поздоровался:

— Мир честной компании.

— И тебе не хворать, добрый человек, — с притворной лаской отозвалась горилла с круглым лысым черепом и лохматыми бровями над близко посаженными глазами. — Проходи, устраивайся.

Вовка окинул взглядом предложенное место (второй ярус, рядом с парашей) и отрицательно мотнул головой. Было еще одно свободное, прямо над гориллой, но, судя по кривым ухмылкам застывших в ожидании потехи уголовников, за это место предстояло еще пободаться. Вовка подобрался, недобро усмехнулся в ответ, зябко переступив босыми ногами по холодному каменному полу, и спокойно спросил:

— Смотрящий кто?

Горилла одобрительно крякнула, почесал седую волосатую грудь, во всю ширь которой раскинулась татуированная птица, и ехидно поинтересовалась:

— Место не нравится?

— Да кому ж неволя мила?

— Тогда зачем явился непрошенным?

— Мимо шел. Решил зайти проведать, как вы тут без меня.

Уголовники вразнобой, но одинаково мерзко гоготнули. Горилла растянула в усмешке тонкие губы, обнажая щербатые десны с гнилыми пеньками зубов, и приглашающим жестом хлопнула ладонью по своей лежанке. Выцветшие водянисто-серые глаза с изучающим прищуром наблюдали за гостем. Вовка неторопливо пересек камеру и молча опустился на нары.

— За что же тебя мил-человек к нам поселили? Вон, знак у тебя на плече властью ставленый. Для вашего брата другие казематы приготовлены… Не иначе, как к нам на воспитание?

Вовка сидел с невозмутимым видом, без особого интереса разглядывая окружающую обстановку. За длинным столом, стоявшим в середине, играли в карты трое молодых парней, густо разрисованные татуировками. Остальные заключенные казались серой безликой массой и явственной угрозы не представляли. По-крайней мере, Вовка на это надеялся.

— Чего примолк-то? Тебе вопрос задали.

— Какой? — небрежно осведомился Вовка.

Смотрящий радостно заржал и дружелюбно хлопнул братка по плечу.

— А ты, парень, не промах! Давай-ка хлопнем за знакомство. — И, приподнявшись с лежака, гаркнул куда-то в темноту: — Болт, чифирь сваргань быстренько!

Выкатившийся на кривых ногах маленький мужичок ловким движением снял свечу со стены и уже через минуту по камере поплыл аромат крепчайшего черного чая. Дрожащее пламя на миг осветило кирпичную кладку, на которой Вовка увидел выбитую надпись: «АФФТАР! ВЫПЕЙ ЙАДУ И ПЕШИ ИСЧО!».

— Это что за фигня? — с недоумением спросил он у смотрящего.

Тот вылупился на надпись, словно видел ее впервые, и пальцем поманил мужичка:

— Слышь, Болт, че за малява тут накарябана?

— О, это старая история, — затянул волынку мужичок, глубокомысленно почесывая подбородок. Легкий подзатыльник от пахана ускорил повествование: — Случилась она лет триста назад, еще до войны. Правил в ту пору князь Пыхтя, и была у него дочка неописуемой красы: черноброва, румяна, коса до пят… — он на секунду примолк и, громко щелкнув языком, выразительно чмокнул губами и двумя руками изобразил в пространстве кувшин: — Вот с такой фигурой!.. И влюбилась она без памяти в деревенского пастушка. Хороший был паренек. Пригож, чернобров, румян… Тьфу, ты!… Строен, кудряв и… на флейте играл — дремлющему не снилось. Когда князь проведал об этом, сразу же забрил парня в солдаты и спровадил на войну. А через два месяца пришла весточка — так, мол, и так, сложил добрый молодец буйную головушку в неравной битве. Юная княжна как узнала об этом, погоревала седмицу, слезами обливаясь, а затем бросилась с высокого утеса в холодную воду и… утопла.

Мужичок сноровисто разлил чифирь по кружкам, горестно вздохнул под пытливыми взглядами завороженных слушателей и неторопливо продолжил:

— А всоре вернулся пастушок, живой и невредимый. Не смогла перенести его безутешная душа горькой разлуки, заплыл он далеко в безбрежное море и нырнул, чтобы найти свою любимую в подводном царстве. Раз нырнул, другой и… И с тех пор его никто не видел… — шмыгнув носом, он тоном заправского конферансье закончил: — Вот такая вот случилась в наших краях печальная история.

Некоторое время в камере стояла тоскливая тишина. Наконец, отгоняя видение, Вовка тряхнул головой и осторожно спросил:

— Ну, а надпись-то здесь при чем?

— Надпись? — недоуменно переспросил мужичок и безразлично пожал плечами: — Да хрен ее знает! Нацарапал какой-то урод и всех делов.

Заключенные грохнули дружным смехом. Отсмеявшись, Вовка задал давно интересующий его вопрос:

— Скажи-ка, брат, а как тут у вас власть устроена?

Обескуражено нахмурив брови, пахан просипел:

— Ты че? Я главный в камере…

— Да не-ет, — раздраженно перебил браток. — Я имел в виду государство.

— А-а, — разочаровано протянул главный. — Тут все просто. Есть император — он, типа, бугор. Есть Тайный Канцлер и Казначей — тоже авторитетные пацаны. У них у каждого своя кодла псов цепных, лютых… — тут он недоверчиво прищурился: — У тебя же наколка секретная на плече? Ты че пургу мне гонишь?

— Тут, братуха, непонятка конкретная вылезла, — тяжело вздохнул Вовка, лихорадочно перебирая в голове всевозможные варианты. — По бестолковке я мечом огреб, и с тех пор половину помню, а другую…