Турнир - Страница 28

Он выразительно постучал по гулко отозвавшемуся черепу, жестом изобразив уцелевшую половину.

— У-у, — сочувственно прогудел смотрящий. — Все ясно с тобой… Тогда слушай дальше. Есть министры всякие, но эти — так, шныри на побегушках, — он пренебрежительно махнул рукой. — Бакланы разные в Думе заседают, языками метут, что дворник с метлой. А вся сила в руках местной братвы, что на кормление в городах ставлена. Вроде нашего князя Кайты…

— Это мэр, что ли? — уточнил на всякий случай Вовка.

— Кто умэр? — опешил смотрящий. — Князь Кайта? Вчера ж еще живой был?

— Не-а, я не о том, — поморщился браток. — Ты продолжай, давай, не отвлекайся.

— Дык, а че тут еще рассказывать? Есть еще бароны, графья — шушера одним словом.

— Это почему? — заинтересовался Вовка.

Пахан с наслаждением почесал могучую грудь, прихлебнул из кружки и неторопливо пояснил:

— Золота награбили и титулов себе поскупали.

— Значит, любой может купить?

— Любой, да не любой, — неохотно признался смотрящий. — Вместе с титулом деревенька дается, аль село… а они все заняты. Если за год не прикончишь своего брата-барона, то титул теряется. А денежки тю-тю — в казне остаются.

— Да, мудро тут у вас устроено! — восхитился Вовка и пытливо продолжил: — А следак в сутане, это кто?

— Серая братия, — помрачнел смотрящий. — Волки в рясах. Инквизиция Ордена Серр. Есть еще магическая, но они нас не касаются — ведьмами занимаются, да колдунами. А эти уроды…

Закончить ему не дали. Вновь заскрежетала тяжелая дверь, через проем дохнуло прохладой, и знакомый стражник, выставив толстый кривой палец, хрипло приказал:

— Ты! К отцу Амбросию на допрос!

Еще два конвоира ловко связали сзади руки, садистки затянув узлы, и, подталкивая узника в спину железными дубинками, повели извилистыми коридорами мрачного, пахнущего сыростью каземата.

Давешний монах встретил Вову непритворной улыбкой. Тонкие бескровные губы растянулись до ушей и серая пергаментная кожа, обтягивающая изможденное лицо, собралась морщинками, отчего монах стал похож на египетскую мумию.

— Вот мы и встретились, капитан Вокка, — дребезжащим смехом встретил он узника. — Как ты и пожелал.

Вовка угрюмо осмотрел допросную. Закопченные своды из серого гранита, чадящий факел в углу, ржавые цепи на стене, и блестящие инструменты на тяжелом мраморном столе. Палач с толстыми, волосатыми ручищами, обвислыми небритыми щеками и детским наивным взглядом широко распахнутых глаз на простодушной деревенской физиономии. Такому что мясо рубить, что узника — все одно. И тюремный следак: отец Амбросий собственной персоной.

— Свободны! — небрежно махнул рукой монах.

— Отец Амбросий! — с укоризной протянул старший стражник, не двигаясь с места.

— Ах, да! — хлопнул себя по лбу следователь, и вытащил из ящика невзрачный камень мышиного цвета в форме небольшого жезла. Легонько щелкнув по нему ногтем, от чего тот окутался роем мерцающих светлячков, монах повторил: — Свободны… — спохватившись, добавил: — Руки не забудьте ему развязать.

Мгновенно исполнив приказ, стража исчезла, неслышно притворив за собой дверь.

— Имя и звание! — неожиданно рявкнул монах, вперив в узника немигающий взгляд. Довольно ухмыльнувшись (Вовка непроизвольно вздрогнул) деловито продолжил уже спокойным тоном: — Когда тебя завербовали алавийцы? — и вновь, без паузы, сорвался в крик: — Отвечай, тварь!

Вовка с опаской шагнул назад — бешеный, не укусил бы невзначай. Вон, уже пена изо рта показалась. Был у него такой в бригаде, на людей как зверь бросался.

Негромко кашлянув в кулак, он заботливо предложил:

— Слышь, брат… — при этих словах дернулся уже монах. — Может тебе врачу показаться? Голову подлечить, пока не поздно.

— Я тебе подлечу! — прошипел следователь, от ярости перекосив физиономию. — В ногах валяться будешь, о смерти умолять. В последний раз спрашиваю — твое настоящее имя и звание?

— Штандартенфюрер СС Штирлиц! — вытянулся в стойке Вовка, важно надув щеки. Немного подумав, дурашливо выкинул вверх руку: — Хайль!

— Зиг хайль! — пружиной выбросило из-за стола монаха. Глаза его вылезли из орбит, а рот судорожно хватал спертый воздух подземелья. — Господин штандартенфюрер? — благоговейно прошептал он.

Вовка посмотрел на него с искренним сочувствием:

— Я говорил тебе, дружище, лечись, пока крышняк совсем не съехал… — и неожиданно взъярился: — Ты че меня, за наци держишь? Да братва в жизни…

Монах заверещал как недорезанный, не дав ему договорить:

— Ты!.. Из-за тебя!.. — направив жезл в сторону безмолвного палача, он сделал какое-то движение, отчего камень засиял еще ярче. Палач судорожно икнул, взгляд его стал бессмысленным окончательно, и он медленно сполз по стене, цепляясь за гранит обкусанными ногтями. — Лучшего костолома собственными руками! Да где я теперь такого возьму? Отвечай, откуда слово тайное ведаешь?! — дрожащая рука уставилась на Вовку. Камень поменял цвет, окутавшись красноватым сиянием.

Фигасе, прибамбасы тут у них! — мысленно восхитился Вовка. Монах смотрел на него с нескрываемым изумлением. Обескураженный взгляд метался от узника к жезлу и обратно, как в мультфильме про Тома и Джерри.

— Немыслимо! Неслыханно! Пятый уровень защиты…доложить его преосвященству… — забормотал он и резким движением повернул кончик жезла вокруг своей оси. — Ладно, сам напросился… — обреченность сменилась злорадным торжеством. — На, получи!