Турнир - Страница 51

Трибуны взвыли.

Лис получил два восторженных поцелуя одновременно с двух сторон.

Аттика заработала ненавидящий взгляд от Леси.

* * *

— Будем прощаться? — очаровательно изогнув бровь, девушка грустно улыбнулась.

— Угу, — не нашелся, что ответить Антон.

Праздничный ужин в самой дорогой ресторации Сай-Дора прошел сковано. Леся шутила, смеялась, с восторгом вспоминала блестяще разыгранную комбинацию, но Лис чувствовал себя не своей тарелке. Мешали снисходительно-заинтересованные взгляды расфранченных посетителей, отвлекал внимание неутомимый варранг, лениво грызущий штанину под столом, но больше всего смущала близость юной чаровницы. Во время танца перехватывало дыхание от мимолетных прикосновений упругой девичьей груди, и горячая от волнения ладонь слегка подрагивала на гибкой талии партнерши.

Веду себя как школота на первом свидании, — с огорчением отметил он про себя. Но все попытки сбросить оковы стеснительности заканчивались полным крахом. То вилка вырвется из руки и зазвенит по полу во время очередного спича, то щенок возмущенно залает от сорвавшихся с задрожавшей вдруг ложки капелек горячего супа. Отдувались за неосмотрительную промашку хозяина, как и положено, многострадальные спортивные брюки. Единственные и в этом мире, и у Лиса. Одно ладно: больше из-под скатерти кончик носа не высовывался, обнюхивая очередное блюдо и вводя в ступор официанта.

— Завтра я приеду рано утром, — напомнила девушка, поставив точеную ножку на ступеньку экипажа. Соблазнительная коленка мелькнула из-за краешка платья.

По бокам от ажурной дверцы кареты с отстраненным видом попарно стояли Призрачные Псы. Варранг пытался откусить колесо.

— Угу, — вновь сказал Антон. От прекрасных синих глаз не хотелось отрываться. Леся, уже в который раз за сегодняшний вечер вспыхнув чарующим румянцем, протянула руку.

— Целители поставят парней на ноги завтра к вечеру, — неизвестно к чему вдруг сказала она. За ужином это звучало как минимум трижды.

Колесо жалобно хрустнуло. Варранг довольно вильнул обрубком хвоста и гордо тявкнул.

— Угу… — Лису захотелось завыть на луну. Благо их сияло на ночном небе три штуки.

«Да что же это такое! — окончательно рассердился он на самого себя. — Ты мужик или где?». Несильно сжав кончики тонких пальцев, он шагнул вперед и прильнул к ждущим губам жарким поцелуем. Звонкая пощечина обожгла щеку, свистом заложила уши и взорвалась тупой болью в затылке.

Рукоприкладство к подчиненным запрещено по закону, — возмущенно процитировало трудовой кодекс угасающее сознание. Яростного рычания варранга и шелест обнажаемых клинков он уже не слышал.

Глава тринадцатая

— Ладно, сиво-бурый с бородой каурой, держи, как и договаривались.

Вовка сунул в руки лесовику завернутую в плотный пергамент нежнейшую телятину. Согнувшись в три погибели под тяжестью копченого лакомства, мужичок обижено закряхтел:

— Жадный ты! Мог бы винца сладкого подкинуть, да пшена доброго жменю.

— Сейчас подкину! — с угрозой в голосе пообещал Вовка. — Два раза. И один раз поймаю. Жмякнешься так, что костей не соберешь. Или слова заветные прочитаю… Хочешь?

С опаской отодвинувшись от свирепого воина, лесовик льстиво засверкал кривыми зубами:

— Да пошутил я, пошутил! Что ж ты сразу к сердцу-то принимаешь? А слова тайные я и так помню, к чему их впустую повторять? — бросив косой взгляд в сторону валькирий, он жарко зашептал: — А хочешь, я тебе на ночлег кикимор пришлю? Знаешь, какие они у меня ласковые и послушные? Не то что твои монастырские ледышки.

По непонятным для лесовика причинам заманчивое предложение Вовку не прельстило. Хмуро покосившись на готовый исчезнуть в неизвестном направлении окорок, он неприветливо буркнул:

— Спасибо, братуха, я лучше один буду спать.

И не прощаясь потопал к своим спутницам. Лесовик проводил его возмущенным взглядом. Вот она — благодарность людская! Стараешься для них, норы тайные да ходы скрытные выдаешь, а в ответ — ни ласки привечной, ни слов добрых. И чуть что — грозятся нешуточно. Особенно этот, живоглот чужеземный! Мало того, что духом своим всех русалок распугал, так ко всем бедам еще древнее заклинание откуда-то вызнал. Теперь не страшны ему чащобы дремучие и трясины бездонные. Тропа под ноги мягким ковром стелиться будет, краткий путь подскажет, да от нечисти лесной убережет. Горестно вздохнув, лесовик нырнул под корни векового дуба и исчез в подземной тьме.

Вовка о душевных терзаниях Лесного Хозяина не подозревал. Вывел к Лунным лесам и на том спасибо. Интриговала поначалу реакция лесовика на детский стишок — мужичок при первых же звуках становился шелковым и покорно-угодливым, но Вовка плюнул и забыл. Может, детство у него трудным было, или с вожатым в пионерлагере не повезло. Его самого за невыученный стих частенько в угол ставили. Видать, лесовика еще строже наказывали.

Вовка яростно затеребил в затылке — другая проблема стояла на первом плане. Внезапно проявившийся талант мечника так же внезапно куда-то пропал. А в этом мире без оружия никак, сожрут и не подавятся. Мысленно оглянувшись на череду приключений с момента своего появления здесь, он офигел. Офигел от того, что до сих пор еще жив. Иначе чем диким везением это объяснить было нельзя.

«Я тебе талдычу об этом все последние дни, — не замедлил отозваться сварливым нравоучением Зануда. — Это тебе не гопоту беспредельную на рынках разгонять».

«Ты лучше скажи, как мастерство мечника вернуть» — мрачно возразил Вовка.