Турнир - Страница 30

— А ты уверен, что он к аресту руку не приложил? — вылез Зануда.

Уверенности не было.

Перейдя на другую, неосвещенную сторону улицы, Вовка направился куда глаза глядят. А глаза глядели на смазливых горожанок, трактирные вывески и магазинные витрины. Одеяния палача были, признаемся честно, не парфюм.

Внезапно тихая суета вечернего городка взорвалась тревожными криками, бряцаньем оружия и ржанием лошадей.

Погоня. Сомнений в этом не было никаких.

Вовка оглянулся по сторонам. Ни переулков, ни проходных дворов. Прямая, как стрела улица, с плотно стоящими каменными зданиями. У парадных подъездов вооруженная охрана, возле магазинчиков — добры молодцы с короткими дубинками. Приплыли.

Взгляд упал на небольшую лавку с тусклым фонарем над рассохшейся дверью. «Аптека Цириуса. Зелья и снадобья» — гласила обветшалая вывеска. Воровато оглянувшись, Вовка неторопливо (адреналин, разве что из ушей не брызгал) открыл предательски взвизгнувшую дверь и спустился по каменным ступеням в полуподвальное помещение. Нос забила волна лекарственных ароматов.

— Чем могу служить, молодой человек? — раздался скрипучий вкрадчивый голос. — Желаете зелье приворотное купить, аль соперника отравить? Сразу хочу предупредить — яды без особого рецепта не отпускаю. Есть свежие пиявки из Запретных болот, клык дракона…

— А яйца черепахи Тортиллы есть? — криво ухмыльнувшись, перебил Вовка.

Голос доносился из-за скудно освещенного дубового прилавка. Справа и слева от него высились до потолка полупустые стеллажи с банками, бумажными разноцветными свертками, склянками с подозрительной мутной жидкостью и прочей аптекарской утварью. Остальная часть помещения тонула в полумраке. Аптека явно переживала не лучшие времена.

— К-хе… — поперхнулся аптекарь и осторожно спросил: — А что это за зверь? Никогда не слыхал о таком.

Вовка скептически оглядел хозяина лавки. Вылитый Дуремар из «Золотого ключика». Даже колпак один в один. Вместо ответа он молча выложил на прилавок жезл. Еще недавно черный камень теперь приобрел нежно-голубоватый цвет. Бережно взяв жезл в руки, аптекарь поправил пенсне и задумчиво пробормотал:

— Интересно… очень необычно. Простой охранный артефакт, но цвет… первый раз такой вижу. — Оторвавшись от созерцания, он спросил: — Хотите продать?

— Хочу, — коротко ответил Вовка и, прислушавшись к шуму у входной двери, с угрозой предупредил: — Тихо!

Увесистый кулак у носа аптекаря возник сам по себе.

— Интересно… очень необычно.

— Вы повторяетесь, милейший, — усмехнулся Вовка, слегка расслабившись. Шум у дверей стих.

Аптекарь отмахнулся от него, как от назойливой мухи, продолжая вертеть в руках Вовкин кулак. Осторожная попытка высвободиться из цепких пальцев успеха не принесла.

— Скажите, любезнейший, как вам достался этот перстень?

— Наследство бабкино, — соврал на всякий случай Вовка.

Перстень на пальце отозвался легким уколом.

— Бабушка значит, — отпустив руку, аптекарь недоверчиво прищурился. — Тогда вы должно быть знаете, что если перстень не признает нового хозяина, жить ему не более суток… Признайтесь честно — когда вы его купили?

Твою мать! — ахнул про себя Вовка, лихорадочно считая в уме. Спустя секунду, он облегченно вздохнул:

— Три дня прошло.

Аптекарь тенью метнулся к двери, с грохотом задвинул щеколду и неторопливо произнес:

— Тогда, молодой человек, нам есть о чем побеседовать.

И плотоядно ухмыльнувшись, он облизал языком длинные клыки.

Глава восьмая

Клыки были что надо! Дюйма два в длину, белые, блестящие, с заостренными концами. Даже черные пятнышки их не портили.

Вовка опасливо покосился и осторожно сказал:

— Слышь, Барабас… — имя героя сказки внезапно вылетело из головы, и он с ходу назвал первое пришедшее на ум. — А ты «Блендомедом» их не пробовал?

Аптекарь недоуменно вытаращился, слегка приоткрыв рот. Клыки незаметно втянулись под верхнюю губу. Или под нижнюю — Вовка особо не присматривался.

— У вас кариес, братуха, — неожиданно для себя он решил проявить вежливость и, секунду подумав, для солидности добавил: — В натуре!

Барабас-Дуремар пару раз хватанул ртом воздух и, не найдясь, что ответить, молча потащил гостя за рукав. Пройдя несколько шагов темным коридором, они очутились в небольшой каморке, заставленной колбами и ретортами. Может быть, это называлось как-то иначе, да и представление о ретортах Вовка имел очень смутное… Просто вспомнилось.

Вместо свеч на стенах крепились матово-белые шары, мерцающие ярким светом. Между ними в дальнем углу расположилась портретная галерея, центральное место в которой занимал улыбающийся толстячок негроидного типа. Пухлые губы, рот до ушей. Буратинка. Полная противоположность желчной ухмылке аптекаря. Но сходство при этом было несомненным.

— Мой прадедушка, — с гордостью произнес аптекарь. — Почти тысячу лет прожил.

— Бодрый чух, — одобрительно кивнул Вовка. — И лыбу давит постоянно.

Хозяин поперхнулся, вопросительно изогнув левую бровь. Вовка махнул рукой, мол, не бери в голову, и дружелюбно протянул руку:

— Вокка!

Ему почему-то понравилось, как его называл Ян. Аптекарь осторожно пожал холодной вялой ладошкой широкую крепкую ладонь:

— Магистр Цириус, — и после многозначительной паузы, кашлянув в кулак, с пафосом произнес: — Потомственный вампир.

— Кровосос, что ли? — с легкой угрозой осведомился Вовка.

Аптекарь возмущенно вскинулся: